— Ты живешь в этом городе очень долго, постоянно ходишь по его улицам, смотришь на его дома и его жителей. Как ты решился пойти в центр прикладной урбанистики и начать менять Хабаровск?

— Во мне всегда было ощущение, что нужно что-то делать. Использовать просто город – не клево. Красоты и радости не настолько клевые, когда некого стукнуть по плечу и сказать: «Смотри!». Ведь внутри себя ты что-то взрываешь и хочешь поделиться этим. Хочу что-то делать, чтобы у людей появлялась положительная эмоция. А она же всегда возвращается. Почему-то не все это понимают. Я – эгоист, и хочу, чтобы вокруг меня было все красиво. Я улыбаюсь людям, чтобы они улыбались мне, потому что я – эгоист. Вот эта сторона людям иногда понятнее. Когда объясняешь так, люди начинают включаться в тему и проникаются смыслами. Ведь когда, например, шкаф толкает один человек, то он скорее надорвется и ляжет в больницу, чем сдвинет такой тяжелый предмет. Нужно всем вместе толкать шкаф. Так постепенно я донес мысли до других и получил отклик. Тогда ты начинаешь этих людей читать, находить точки соприкосновения, находить тех, кто думает также, как и ты.

— Ты понял, что надо двигаться самому и параллельно двигать город? В чем ты преуспел?

— Все шло параллельно. Я учился в институте. Я – культуролог-музеевед. То, чем я занимаюсь, отчасти культурологическая тема. У меня было хобби – фотография. Надо было что-то делать, а ничего в голову не приходило. Там были свои сложности – в музей работать не устроишься, так как бабушки не пускают, держат место. И вот мне знакомый предложил снимать. Потом, правда, понял, что я же – не фотограф, что это просто хобби, и надо найти нормальную работу. Но в итоге остался в фотографии. Купил зеркалку. Я фотографировал, работал, что-то делал. Монтировал, снимал видео. Потом отказался от видео, потому что это занимало много времени и места в компе. Ушел в фото. С этим было попроще – одним кадром все рассказать. Потом было развитие моей фотографии. 2010-2013 годы – сильный скачок был. До сих пор не отпускаю фотографию.

— Это основная деятельность?

— Да, основная. Занимаясь фотографией, я изучал, как это все должно быть устроено. Университета под названием «Ютуб» тогда еще не было. Поэтому фотографируя, я осознавал, что такое композиция, гармония, баланс, сочетание цветов, горизонт и что он может быть завален. Шло время и в один момент что-то екнуло внутри…

— Тогда ты решился на улучшение Хабаровска изнутри?

— Помнишь, на углу улиц Ленина и Лермонтова домик стоит? Вроде как построен он в стиле советского конструктивизма. В свое время он был завешан баннерами вплотную. Но вдруг у дома сменился хозяин, снявший баннеры. Еду и вижу – как приятно! Большое светлое пятно, эта ритмика окон. Ты это все замечаешь и начинаешь понимать — у фотографа два пути: фотошопить или убирать в городе. Мне в лом убирать в «Фотошопе» урну, уродский бордюр заставлять зеленью, стирать из кадра окурки. Ну, можно листиком прикрывать весь мусор, оставляя акцент на людях и объектах в фотографии. Итог – красивая фотка и довольные заказчики. А потом все смотрят: «Ах, какой у нас красивый город!» Эх, если бы вы знали, что за этим кадром. Еще же обработаешь, поправишь и думаешь: «Что за люди. Тут из ничего конфетку делаешь, а они думают, какой город красивый». Или говорят: «Классные кадры. У тебя, наверное, классный фотик». Из серии: «Какой классный борщ. Наверное, у тебя классные кастрюли». В общем, кто-то ушел в художественную фотографию, создавая «Фотошоп» на фотографии, а я пошел в сторону урбанистики. Я – эгоист, проще говоря. Значит, надо, чтобы на моем райончике были тротуары без высоких бордюров, чтобы газончик был. Я вот у дома своего газон стригу. Мне приятно, когда шар из кустов. Это у меня звезда смерти. Я выемку еще выстригаю. Моя личная звезда смерти. Должна же быть немного темная сторона у человека (смеется, прим. ред.).

— С кустов началось совершенствование района?

— Если начинать делать город красивым, то проще всего – со своего района. Взял дома секатор, пошел и подстриг. Я многое делаю, просто гуляя с собакой. Все люди, у кого есть собаки, с ними гуляют. Что они делают в это время?

— Наверное, виснут в телефоне, смотрят по сторонам, курят…

— Вот. В созерцании тоже есть смысл. Может, они анализируют в этот момент окружающую среду. Я, пока гуляю с собакой, срываю объявления, кусты стригу. Созерцаю, облагораживаю территорию. Был у меня такой проект – «Чешуя». На бетонный забор клеил деревянные срезы, но не пошло – стало отваливаться. Но это был эксперимент. Сейчас продолжаю изучать район, пока гуляю с Джанго. Весь район исходил, знаю его вдоль и поперек. Это тоже польза. Я – навигатор по району, люди у меня спрашивают, где дом номер такой-то.

— «Мальчиш-Кибальчиш» на заборе хабаровской психушки также родился?

— Да, это к вопросам развития района. «Великое Заштабье», так мы называем нашу территорию, – чертовски скучный район. Поэтому я проанализировал его. Показывал специалистам-урбанистам. Они сказали: «Ничего себе, у нас этим специалисты-социологи занимаются, а тут ты один». Я там расписал многоэтажки, хрущевки, памятники архитектуры, светофоры, зебры. Всё – по памяти. В этой рутине нет ничего, что бы образовало эмоцию. Мы за счет эмоций живем! У нас две батарейки. Мы поели что-то вкусненькое или, наоборот, как в садике, кашку. Зарядились. А вторая батарейка – эмоциональная. Почему люди в Питер едут? Там эту батарейку легко заряжать. Там есть розетки. Их там очень много. У меня на районе эмоции сложно получить, поэтому я стараюсь создавать эти источники энергетические сам и провоцировать других людей на это. У меня нет возможности постоянно стричь кусты. Недавно вот увидел, что они заросли, сам подстричь не мог и перенес на другой день. И как-то утром выхожу из дома – они пострижены! Бинго!

— Соседи?

— Скорее всего управляющая компания. Молодцы! Кто-то принимает эстафету, и это круто. Потому что один устаешь, в конце концов. Так я начал собирать идеи для стрит-арта на районе. Можно сделать вдохновляющие надписи вроде «Ты — молодец» до исторических сводок типа «Улица имени Яшина, названа в честь героя Советского Союза». Тогда у людей возникнет эмоция, и он думает: «Раз район мой такой хороший и уважаемые люди здесь жили, то пойду-ка все уберу, а то захламлено».

— Скажи, положительное воздействие на горожан проходит со скрипом?

— Ну как… Я-то все на районе делаю в свободное время, рывками. Завел группу «ВКонтакте», назвал «Великое Заштабье«. Там публикую сводки, новости ЖКХ и еще что-то интересное. И это маленький, но шаг. Недавно мне написал Антон Голышев: «Хочу что-то крутое сделать, например, указатели». Он хотел сделать такие указатели, которые стали бы эмоциональными магнитами. У нас зачастую города – это просто координаты улиц. А ведь в Хабаровске есть дом на ул. Павленко с шаром. Не зря «Билайн» его раскрасил. Его видно из поселка Горького. У людей сразу мысль возникнет: «Я же работаю рядом, можно и табличку сделать». Эмоция сыграла, и он решил бесплатно это сделать. Именно такие символы в городе, как шар, можно назвать точками отсчета, эндемикой. Среди этих стрит-арт замыслов была история про Кибальчиша. Журналист Василий Авченко из «Новой газеты» Владивостока писал, что Кибальчиш «родился» в голове Гайдара, когда тот лежал в психиатрической больнице Хабаровска. Я никогда об этой истории не слышал и всегда думал, что Гайдар, как Ленин – никогда в Хабаровске не был, а что-то в его честь просто так назвали.

— Это действительно история или миф?

— Тут 98% правды. А 2% оставляю на небольшие искривления реальности в силу давности истории. Кибальчиш родился в психушке или мысль у Гайдара про Кибальчиша появилась еще в 15-летнем возрасте, когда он бегал с деревянными шашками? Вот эти 2% где-то здесь. Что является правдой? Так появилась идея нанести изображение Кибальчиша на забор. В прошлом году мы сотрудничали с ребятами из ТОГУ. Алина Иванова, курирующая проект для дизайнеров, тогда посоветовала: «Приезжает художник владивостокский Павел Шугуров. Очень интересный человек. Надо вам с ним познакомиться». Мы познакомились, пошли после лекции гулять по городу. Я говорю, что есть вот такие задумки про Кибальчиша. Показал ему, в том числе Кибальчиша. Он сразу же сказал: «О, круто! Давай бахнем!». Картинка была другая, помассивнее, плюс конница, еще и текст. Мы с Пашей пообщались, посмотрели на месте. Не было возможности по времени сделать мой вариант. Тогда нашли точку на заборе. Если бы мы нарисовали на секции забора, не исключено, что его бы закрасили. А здесь – бац, и вот оно место для него! Будто место для картины приготовили, а тут мы пришли и нарисовали. И дверку обыграли. Придумали текст «Военная тайна».

— Прохожие как реагировали?

— Нормально. Рядом с нами стояли журналисты, так что все со стороны выглядело очень официально. Паша еще интервью успел дать, пока рисовал. Люди просто мимо проходили. Кстати, эскиз для граффити мы взяли у художника Александра Данилова, если не ошибаюсь. Мы рисовали минут 15. Все должно было быть быстро, четко и грамотно. Паша накидал основу, мы с Егором забивали большие куски, потом – детали.

— Расскажи, а мальчик, ожидающий ветер на Уссурийском бульваре, как появился? Там оживленнее проходил процесс — люди останавливались, разглядывали.

— Наша задача – легализация искусства. Искусство должно выходить на улицу, оно не должно принадлежать музеям и богатеям. У нас практически то же самое. Искусство принадлежит народу. У нас то реклама, то нелегальные стрит-арты. Есть хорошие, а есть и проходные вещи, слабо вызывающие эмоцию. Задача была – легализовать искусство. Лозунг: «Хабаровск должен быть городом художников». Оригинал картины называется «Мальчик ждет ветра». Нарисовал картину хабаровский художник Геннадий Арапов. Хороший художник. Эта картинка оказалась самой подходящей с финансовой точки зрения – мы потратили 70 тысяч рублей где-то. Рисовал ее Андрей Тен, который дружит с Геннадием Араповым и ведет совместный проект «Артен».

— Все это исходило от Центра прикладной урбанистики?

— Да. Центр существует с зимы 2015 года. Василий Кропоткин подавал официальную заявку о создании хабаровского филиала.

— Я слышала, что центр прикладной урбанистики запустил еще один масштабный проект. Какой он?

— Проект «Олокиана». Это городской фестиваль. Задумывался как сторителлинг (метод влияния на аудиторию путем рассказывания истории с реальными или выдуманными персонажами, прим. ред.), то есть фестиваль историй о Хабаровске. Но пока мы остановились на создании разных объектов. Но с историями надо тоже работать – есть ощущение, что город не рассказан. Вроде мы знаем о городе, например, когда он был образован. Про эмоцию, про батарейку это тоже история. Мы смотрим фильмы ради истории. Возьмем «Сон» Звягинцева. За счет кадров, за счет нити повествования строится все. Питер, например. Историю про 16 яиц слышали? Вот Аничков мост, на нем четыре скульптуры – обнаженные мужчины держат коней. И еще, говорят, до какого-то времени там стояла будка постового. Вот вам и 16 яиц. А история про выбоину в граните еще одного моста, а там рядом табличка: «Это – выбоина от снаряда». Это же легенда! У нас историй таких нет. Пушкин и Гоголь не кутили у нас, извините. Тем не менее, у нас есть другая история. Ее надо вытаскивать, лезть в архив и доставать. У нас истории не те рассказывают экскурсоводы. Помню одного такого педагога – Веру Куприс. Большое ей спасибо! Она преподавала очень интересно. Представьте, пятый класс, первый урок – история. Мы заходим. Все сели, она говорит: «Здравствуйте! Меня зовут Вера Алексеевна. Это урок истории. Сейчас мы погрузимся в нее. Закройте глаза. Открывайте. Здравствуйте! Меня зовут Клио. Я – богиня истории». Стоит она, в тоге, короне. Вау! В пятом классе это было очень круто. Почему это не делают другие учителя, я не знаю. Я хочу, чтобы Хабаровск знали все. Знали о том, что к нам можно приехать, послушать историю, посмотреть на арт-объекты. Посмотришь список известных людей Хабаровска: Геннадий Левадко, Александр Могильный, Петя Буслов и так далее. Они же из Хабаровска! Кто в Москве об этом знает?

— Можно сказать, что далеко не все москвичи слышали о Дальнем Востоке, а тут Хабаровск.

— Больше спасибо Илье Лагутенко. Он не стесняется говорить, что он из Владивостока. Он связывает Восток и Запад – музыка про Владивосток, культурные коды, как «Морская», «Шамора». Это эндемики Владивостока. На них они и выросли. И сейчас тоже — «Амба». Песня «Синий троллейбус». Почему другие не понимают, что так надо делать? Смотришь список фестиваля «Простор» — почти все группы названы по-английски. Они получают свою долю от людей, ориентированных на запад. Так вы назовитесь по-местному! Из Владика есть группа «Дерсу-Узала». Сразу у меня рождаются ассоциации и позитив. Назовитесь пусть даже по-латински, но найдите историю места. Напишите на русском песню или на английском, но про русское. Нет. Опять же, пример из Владивостока – «Марлины». Вроде и регги, но они поют местные истории. Почему это во Владике понимают, а в Хабаровске – нет? Потому что это портовый город, коммуникаций больше. В Хабаровске мы сами тут придумываем велосипеды и не знаем, что это уже давно придумано и стоит двигаться дальше. А во Владивосток приезжают люди и говорят: «Вот так круто». Хабаровск строился как военный пост. Люди сюда пришли не потому, что круто, а потому что надо. В середине мая подписали Айгунский договор, через две недели основали пост Хабаровск. Сказали – сделали. Здесь нет эмоциональных привязок. Изначально тут были только военные, потом потянулись чиновники. Сейчас Хабаровск – столица округа. То есть тут столько чиновников, что захлебнуться можно. А чиновники – не художники. У них другое целеполагание. Все получается разлиновано, четко, сухо. Не зря называют Хабаровск «Три горы, две дыры и 200 портфелей чиновничьих». Кроме гор, все остальное увеличилось только. Поэтому здесь надо внедрять эмоциональную часть, люди здесь и не задерживаются, потому что сложно. Спасибо тем, кто построил красивые дома. Но! Стоит у нас дом с куполом, а за ним – пластиковый торговый центр. Срамота. Все, эмоция испорчена.

— И ты в команде с другими творческими людьми решился эту эмоцию внести сначала на набережной у стадиона имени Ленина?

— У нас есть человек — Иван Салтыков. С ним мы организовали встречу по проекту набережной. Товарищи мои нарисовали свой вариант того, как она должна выглядеть. Презентовали концепцию эту в КГУП «Недвижимость». Продумали зимний проект – зимой же там тишина. Дятел: «Тук-тук». Ветер: «Шшшш»… И снег: «Хрусь-хрусь». Нужна была зимняя концепция набережной. Было предложение о катке. Собрали людей. Это история не про деньги. Нам нужно было заинтересовать людей, дать шанс сделать город лучше. Пришел Алексей Суворов, который семь лет в профессиональном сноубординге, и спроектировал склон. Нашли инвестора, все сделали. Было много проблем с подъемниками в сноуборд-парке – все ломалось. Стандартные истории за кадром. Весной мы со всем закончили. Так появился бесплатный каток в центре города.

— А кто сейчас им занимается? Вы сделали и передали людям, а кто будет отслеживать дальше?

— Затрудняюсь сказать, что там будет. Объект большой, занимаются разные люди. Вероятно, сейчас за объектом следит первый заместитель председателя правительства края – руководитель аппарата губернатора и правительства края Аркадий Мкртычев.

— Кроме катка на берегу вы еще кое-что организовали там – высадили кусты. Что это было?

— Про кусты. Было все хаотично. Называлось это действо «Кустословица». Кустов 40-50 за счет людей мы посадили. Мероприятие, где мы эмоционально привязывали людей к городу. Корнями кустов и деревьев закрепляли их в этих местах. Давали возможность интересно и необычно провести время. Там даже гопники пиво пили на лавочке, подошли к нам:

— А что вы тут делаете?

— Хочешь свой куст посадить, имя ему дать?

— А давай я яму покопаю… Давай я в честь дочки посажу куст все-таки!

Взяли и посадили. Идея простая: мы дадим куст – дадим вам эмоцию за то, что вы небезучастны.

«Кустословица» началась с лекции от представителей ЦПУ. Затем под руководством ландшафтного дизайнера мы высадили кусты можжевельника и саженцы ореха. Кто освоил посадку, приступал к созданию памятной таблички — начинающие садоводы писали, что хотели. Одни указывали имена посадников, другие давали имена кустам, третьи — пожелания гостям парка.